Море страсти нашей - Страница 47

— Были еще какие-нибудь соображения? — спросила она, купаясь в приятном тепле его близости.

— Почему я медлил? Да, — с улыбкой произнес Макс. — Мне надо было завершить некоторые дела, и на этот раз с ними покончено.

— Но чем ты будешь заниматься? Чем зарабатывать на жизнь? — удивленно воскликнула Джил.

— У меня есть кое-какие сбережения, — пожал плечами Макс.

— Но ты не сможешь быть счастливым в праздности, — возразила Джил. — Человек должен работать.

— Видишь ли, я не совсем обрубил концы.

Он притянул Джил еще ближе к себе и стал гладить ее шелковистые светлые волосы.

— Вот что я придумал: в университете Сан-Франциско прекрасная кафедра морской экологии. Я уже навел справки. Они хорошо знакомы с трудами твоего отца и сказали мне, что, если ты получишь степень, они с радостью предоставят тебе работу на кафедре, преподавательскую или научную. Ты сможешь заниматься тем же, чем и раньше, но уже как штатная сотрудница.

— Звучит чудесно, но ты так и не ответил на вопрос о твоей работе, твоем будущем.

— Подожди немного, и я объясню. Мое место сейчас занял Пол Паркер, мой зять. Он еще не совсем готов для такой работы, но с помощью моего отца скоро освоится. Я сказал всем, что в случае особых затруднений буду ему помогать, по крайней мере, тогда, когда ты будешь в университете. Думаю, часть года мы можем проводить в городе, а во время миграции жить на побережье. Ну, как?

Джил выпрямилась и уставилась на него в полном недоумении.

— Ты сам до всего этого додумался?

Он кивнул.

— Тебе ведь нравится мой план?

— План превосходный. Для меня! Но все же остаются сомнения по поводу твоей работы. Чем будешь заниматься ты?

— Здесь, на берегу, я буду помогать тебе. Я мог бы вместе с тобой пройти университетский курс. Меня интересует эта область науки.

Джил заметила, что он засмущался.

— Я никогда об этом никому не говорил, но хочу попробовать себя еще в одном деле.

— В каком? — спросила она улыбаясь.

— Только обещай не смеяться, а то я и впрямь тебя поколочу. Хочу… поупражняться в рисовании.

— Что? Что ты хочешь разрисовывать? Дома? Ограды?

— Ну вот, ты надо мной смеешься, — укоризненно протянул Макс.

— Прости, это прозвучало как-то… непривычно. Никогда бы не подумала, что у тебя есть склонность к изобразительному искусству.

— Не собираюсь стать вторым Рафаэлем. Меня больше интересуют зарисовки с натуры, что-то вроде этого. Возможно, в один прекрасный день мы выпустим книгу. Ты подготовишь текст, я — иллюстрации. В детстве я увлекался рисованием, и у меня неплохо получалось. И, конечно же, мы поженимся, как можно скорее. Согласна? Что ты об этом думаешь?

Джил глубоко заглянула в его глаза.

— Я думаю, что ты чудо. Я думаю, что люблю тебя больше жизни. И еще я думаю, что ты должен немедленно меня поцеловать!

Он приподнял ее, поставил на ноги и положил руки ей на плечи. Джил молча смотрела в его глаза, заблестевшие от желания. Она вскинула руки ему на шею, обняла его, взъерошила густые волосы. Медленно, не отрывая от ее лица горящего желанием взора, Макс провел ладонями вдоль ее стройного тела. На миг, задержавшись на груди, они нырнули под свитер.

— Я хочу осязать тебя, любимая, — хрипло прошептал он.

Она с шумом вдохнула и опустила голову на его плечо, давая ему молчаливое согласие на то, чтобы он делал с ней все, что ему хочется. Джил стояла неподвижно, пока он снимал с нее одежду.

Кожа ее горела под его голодным взглядом, и она отвернулась, чтобы утаить от него свою внезапную стыдливость. Он накрыл ладонями ее груди, лаская их дрожащими от возбуждения пальцами. Девушка тихо застонала, когда они коснулись чувствительных сосков. Смущение исчезло, и она с головой окунулась в чистые волны наслаждения.

Затем, почти в лихорадке, стала расстегивать его рубашку, импульсивно качнулась ему навстречу и приникла губами к его гладкой мускулистой груди. Она чувствовала, как учащенно забилось его сердце, как напряглись встревоженные ее языком сильные мышцы его тела.

— Пойдем в постель дорогая, — прошептал он.

И вдруг погас свет. В полной темноте они проделали путь через холл в спальню. Макс вел ее, не разжимая объятий, будто боясь снова потерять.

Когда они дошли до кровати, одна рука его медленно поднялась вверх, легко касаясь ее груди, а другая опустилась вниз, к животу, бедрам. Джил затрепетала от наслаждения, отдавая себя целиком во власть его ласковых рук. Все перестало для нее существовать. Мир озарялся лишь вспышками острого наслаждения, возникавшими где-то в глубинах ее тела.

— Я люблю тебя, Джил, — шептал ей Макс. — Я хочу тебя сильнее всего на свете.

Раньше я был мертвым внутри, ты вернула меня в жизни.

— Я тоже люблю тебя, Макс, — выдохнула девушка. — Так сильно, что даже не верю, что такое возможно.

Джил опустила глаза, словно стесняясь чего-то, а потом протянула руки к его животу, туда, где над пряжкой ремня курчавились волоски. Стоя неподвижно, Макс наблюдал, как она расстегивает молнию на его брюках, как спускает их вдоль узких мускулистых бедер, как возвращается к его животу, медленно пробегая пальцами по завиткам на его мускулистой груди. Руки ее вновь вспорхнули к нему на шею, обняли, притянули к себе, наслаждаясь ощущением его сильного тела.

Со стоном он обнял Джил, приникнув губами к ее губам и лаская языком нежные глубины ее рта, и они, не разжимая объятий, медленно погрузились в мягкую перину.

Разгоряченная его ласками, раскрасневшаяся от наслаждения, Джил с радостью приняла в себя его пульсирующую плоть. На этот раз, ничто не омрачило ее счастья, она знала, что Макс любит ее такую, какая она есть — без всяких оговорок.